(1)Взрослые взяли меня с собой в гости. (2)В доме, куда они направлялись, были дети, которые встретили меня хорошо и тотчас же любезно показали мне свои игрушки и книги. (3)Меня сразу же привлекла книга, непохожая на знакомые мне до сих пор ни величиной, ни картинками. (4)Едва открыв её и прочитав первые строки (то были стихи), я так и не могла оторваться и, усевшись на диван, принялась за чтение. (5)Мне предлагали поиграть во что-нибудь, меня звали пить чай – я не отзывалась. (6)Я читала и оторвалась от чтения, лишь дочитав до конца большую книгу, которая называлась «Крокодил».
(7)За долгие годы, миновавшие с того вечера, когда я впервые прочла «Крокодила», он стал так широко известен, что нет нужды о нём распространяться. (8)Мне было не более шести лет, я не понимала толком, что значит автор, но имя автора «Крокодила» я запомнила. (9)Его звали Корней Чуковский.
(10)По пути домой меня сдержанно пожурили. (11)Хозяев – взрослых и детей – я поразила до глубины души: пришла в гости и уселась за книжку. (12)Но упрёки матери доносились откуда-то со стороны, а во мне звучали стихи Корнея Чуковского. (13)Я запомнила «Крокодила» наизусть, почти целиком, и стала охотно рассказывать его другим детям, а то, что дословно не запомнила, рассказывала своими словами, может быть, даже своими стихами, – подобная вольность казалась мне тогда вполне допустимой.
(14)Вслед за «Крокодилом» мне открылось множество книг, сочинённых Корнеем Чуковским: «Мойдодыр», «Бармалей», «Тараканище», «Муха-Цокотуха», «Федорино горе», «Чудо-дерево».
(15)Я накидывалась на них жадно, запоминала их с ходу и стала их горячим пропагандистом.
(16)Со стихами Чуковского связано для меня первое в жизни соприкосновение со славой. (17)Начав ходить в школу, я частенько опаздывала на первый урок. (18)И вот однажды где-то в середине первого урока я приплетаюсь в школу, прошу разрешения войти в класс, понимаю, что выражение лица учительницы не сулит мне ничего доброго, шлёпаюсь на первую попавшуюся парту и тут только замечаю, что в классе очень уж много народу, чуть не вдвое больше обычного. (19)Оказалось, заболела другая учительница, и нас соединили на первые часы, устроив нечто вроде литературного утра. (20)Все желающие могут выступить с чтением любимых произведений. (21)Недолго раздумывая, я поднимаю руку и, получив слово, обрушиваю на два класса «Мойдодыра» Чуковского, целиком, наизусть, с подлинным чувством и волнением. (22)Боже, какой это был успех! (23)Никогда в жизни я больше не знала такого. (24)Он был усилен ещё и тем, что душа моя была готова совсем к другому: к упрёкам, к выговорам, и вдруг вместо них рукоплескания, восторг, признание. (25)Я ходила теперь по школьным коридорам, сопровождаемая восхищёнными взглядами и шепотками: «Вон она, та девчонка, которая…» (26)Старшеклассники пригласили меня выступить у них на вечере. (27)Меня стали называть «Мойдодыр». (28)Тут, может быть, следовало обижаться, но прозвище произносилось с таким восторгом, что я, помнится, даже гордилась им. (29)Стоит ли осуждать восьмилетнего ребёнка за подобную суетность?
(30)Этот праздник, пожалуй, не прошёл для меня бесследно, не остался только милым воспоминанием. (31)Он научил и кое-чему серьёзному, приоткрыв великое счастье волновать людей силой своей мысли, своей выдумки, всем, что именуется дорогим словом «талант». (32)Талант, по-моему, ещё одно светило, озаряющее нашу жизнь. (33)Чем больше таких светил, тем жизнь ярче и праздничнее. (34)На небе моего детства вспыхнул талант Корнея Чуковского.
