(1)Я часто думаю сегодня, уже как бы с высоты возраста, о людях, с которыми встречался, - рассказывал Эрнст Шаталов. – (2)Есть люди, которые приходят ко мне, пишут мне поздравительные открытки, делают вид, что я такой же, как и все, и что всё будет в порядке, или не делают вид, а просто тянутся ко мне, может, верят в чудо, в моё выздоровление. (3)В них есть сострадание. (4)Чужая болезнь их тоже малость точит – одних больше, других меньше. (5)Но немало таких, которые презирают чужую болезнь, они не решаются вслух сказать, а думают: ну зачем он ещё живёт, зачем он ползает! (6)Так во многих медицинских учреждениях относятся к «хроникам», так называемым хроническим больным.
(7)Бедные здоровые люди, они не понимают, что весь покой и здоровье их условны, что одно мгновение, одна беда – и всё перевернулось, и они сами уже вынуждены ждать помощи и просить о сострадании.
(8)Не желаю я им этого.
(9)Вот с такими я жил бок о бок несколько лет. (10)Сейчас я вспоминаю об этом, как о страшном сне. (11)Это были мои соседи по квартире. (12)Мать, отец, дочки. (13)Вроде бы люди как люди.(14) Работали исправно, семья у них была дружная, своих в обиду не дадут. (15)И вообще всё как полагается: ни пьянства, ни измен, здоровый быт, здоровые отношения и любовь к песне. (16)Как придут домой – радио на всю катушку, слушают музыку, последние известия, обсуждают международные события. (17)Аккуратные до удивления люди. (18)Не любят, не терпят беспорядка. (19)Откуда взял, туда и положи! (20)Вещи места знают. (21)Полы натёрты, всё блестит, свет в общественных местах погашен. (22)Копейка рубль бережёт. (23)А тут я. (24)И у меня костыли. (25)И я не летаю, а тихо хожу. (26)Ковыляю по паркету. (27)А паркет от костылей портится…
(28)Тут и начался наш с ними духовный разлад, пропасть и непонимание. (29)Сейчас всё это шуточки, а была настоящая война, холодная, со вспышками и нападениями. (30)Нужно было иметь железные нервы, чтобы под их враждебными взглядами ковылять в ванную и там гнуть позвоночник, вытирать пол, потому что мокрый пол – это нарушение норм общественного поведения, это атака на самые устои коммунальной жизни.
(31)И начиналось: если вы больные, так и живите отдельно. (32)Что я ответить могу? (33)Я бы и рад отдельно, я прошу об этом, да не дают. (34)Больным не место в нашей здоровой жизни. (35)Так решили эти люди и начали против меня осаду, эмбарго и блокаду. (36)И хуже всего им было то, что я не откликался, не лез в баталии, не давая им радости словесной потасовки. (37)Я научился искусству молчания. (38)Клянусь, мне иногда хотелось взять хороший новенький автомат… (39)Но это так… в кошмарных видениях.
(40)Автомат я бы не взял, даже если бы мы с ними оказались на необитаемом острове. (41) К тому времени я научился уже понимать цену жизни, даже их скверной жизни. (42)Итак, я молчал. (43)Я пытался быть выше и от постоянных попыток таким и стал. (44)А потом мне становилось порой так плохо, что всё это уже не волновало меня. (45)Меня не волновали их категории, я мыслил другими, и только когда я откатывался от бездны, я вспоминал о своих коммунальных врагах.
(46)Всё больше доставлял я им хлопот, всё громче стучал своими костылями, всё труднее мне становилось вытирать полы, не проливать воду, и всё нестерпимее становилась обстановка в этой странной обители, соединившей самых разных, совершенно не нужных друг другу людей, что называется коммунальной квартирой.
(47)И я в один прекрасный момент понял совершенно отчётливо, что может быть самое главное мужество человека в том, чтобы преодолеть вот такую мелкую трясину, выбраться из бытовых гнусностей, не поддаться соблазну мелочной расплаты, карликовой войны, копеечного отчаяния.
(48)Потому что мелочи такого рода с огромной силой разъедают множество людей, не выработавших себе иммунитет к этому. (49)И вот эти люди всерьёз лезут в дрязги, в дурацкую борьбу, опустошаются, тратят нервы, уже не могут остановиться. (50)Когда они постареют, они поймут всю несущественность этой возни, но будет уже поздно, уже слишком много сил отдано мышиной возне, так много зла скопилось внутри, так много страстей потрачено, которые могли бы питать что-то важное, которые должны были двигать человека вперёд.
(По В. И. Амлинскому*)
*Владимир Ильич Амлинский (1935-1989) – русский советский писатель, публицист.
