ИСКУССТВО ДИПЛОМАТИИ
Было определено, что казнь состоится в саду. Поскольку решение было принято, человека привели в сад и заставили преклонить колени. Он встал на колени, где ему было указано — на широкой, покрытой мелкой галькой площадке, лицом к дорожке из плоских камней. Японцы называют их тоби-иши. Прежде они широко использовались в традиционных японских ландшафтных садах (да и сейчас кое-где их можно встретить): тоби-иши выкладывались якобы в беспорядке, но на них было удобно ступать, гуляя по саду. Руки приговоренного были заведены за спину и крепко стянуты. Слуги принесли ведра с водой и сумки, которые обычно служат для переноски риса, но теперь они были наполнены галькой. Сумки плотным кольцом уложили вокруг обреченного на смерть так, чтобы он не мог пошевелиться. Вскоре пришел и сам хозяин поместья, желая убедиться, что все его указания выполняются надлежащим образом. Он не сделал никаких замечаний: вероятно, увиденное удовлетворило его. Внезапно приговоренный закричал:
— Досточтимый господин! Преступление, за которое я осужден, совершено неумышленно! Я сделал ужасную ошибку… Во всем виновата моя великая глупость и только!.. Я — дурак, дурак от рождения!.. Но причиной тому моя карма — я вечно во всем ошибаюсь!.. Но казнить человека только потому, что у него не хватает мозгов, неправильно и несправедливо! И за это вам обязательно придется заплатить. Я вижу, что моя казнь неизбежна, но столь же неизбежно мое отмщение — ваша жестокость обязательно вызовет месть… Ведь зло, как известно, всегда порождает зло…
Негодование, гнев, досада… Если осужденный в момент казни испытывает одну из этих эмоций, то его призрак обязательно вернется, чтобы отомстить убийце и его сообщникам. Самурай знал об этом. Он ответил очень мягко, почти нежно:
— Вы можете пугать нас сколько угодно, мы не станем мешать вам — пугайте, — но только после смерти. Однако, должен вам заметить, трудно поверить, что вы знаете, о чем говорите. Может быть, вы попытаетесь подать нам некий знак — естественно, после того, как вам отрубят голову — знак того, что вы действительно сильно негодуете?
— Конечно, я это сделаю, — ответил человек.
— Замечательно, — произнес самурай, вытягивая свой длинный меч из ножен. — Теперь я собираюсь отсечь вам голову. Прямо перед вами, как видите, лежит камень — небольшая каменная плита из тех, по которым мы ступаем, гуляя по саду. После того, как я отрублю вашу голову, попытайтесь сдвинуть камень в сторону. Вы уже будете мертвы, следовательно, ваш разгневанный призрак поможет сделать это. Если вам это удастся, многих из нас вы сможете по-настоящему напугать. Ну, вы попытаетесь сдвинуть камень?
— Я сделаю это! — в гневе вскричал приговоренный. — Я сдвину камень! Я сдвину ка…
Это было последнее, что он успел сказать. Лезвие меча вспыхнуло, описав полукруг, раздался глухой, с едва различимым хрустом звук: тело, с руками, связанными за спиной, безвольно склонилось на тугие мешки, две мощные, густые, кровяные струи хлынули из отрубленной шеи, а голова катилась по гальке. Она тяжело покатилась в сторону каменной плиты, а потом, упершись в нее, вдруг вцепилась зубами в ее край и дернула в сторону. Камень сдвинулся…
Никто не проронил ни слова, но слуги в ужасе смотрели на своего хозяина. Тот, казалось, выглядел совершенно беззаботным. Он только протянул окровавленный меч ближайшему от себя слуге. Тот принялся поливать лезвие водой из деревянного черпака, затем вытер клинок листами мягкой бумаги… Данным ритуалом церемониальная часть инцидента была исчерпана.
На протяжении многих месяцев после события слуги и домочадцы пребывали в постоянном страхе и ожидании появления мстительного привидения. Никто из них даже и не сомневался, что обещанная месть случится. Постоянный ужас, в котором они пребывали, заставлял их видеть и слышать то, чего на самом деле не было. Они пугались дыхания ветра в бамбуковых зарослях, колеблющихся теней в саду. Наконец, переговорив между собой, они решили подать прошение хозяину, чтобы тот заказал в буддийском храме торжественную службу за упокой казненного, чтобы душа его отказалась от мести.
— В этом нет необходимости, — сказал самурай, когда старший из его слуг высказал общее желание прислуги. — Я понимаю, что данное умирающим обещание отомстить после смерти может стать причиной вашего страха. Но у вас нет необходимости бояться чего-либо.
Старый слуга посмотрел на хозяина в благоговейном ужасе, но таки нашел в себе силы спросить его о причине такой уверенности.
— О, причина довольно проста, — ответил самурай. — Как известно, только самое последнее намерение умирающего действительно несет в себе опасность. И когда я бросил ему вызов, потребовав явить мне знак, я отвратил его от желания отомстить. Он умер, охваченный одним желанием — сдвинуть камень и ничего больше. Все остальное он неизбежно должен был забыть… Так что у вас вовсе нет необходимости и дальше беспокоиться по этому поводу.
И действительно, никого больше мертвец не беспокоил. И вообще ничего не случилось.
Было определено, что казнь состоится в саду. Поскольку решение было принято, человека привели в сад и заставили преклонить колени. Он встал на колени, где ему было указано — на широкой, покрытой мелкой галькой площадке, лицом к дорожке из плоских камней. Японцы называют их тоби-иши. Прежде они широко использовались в традиционных японских ландшафтных садах (да и сейчас кое-где их можно встретить): тоби-иши выкладывались якобы в беспорядке, но на них было удобно ступать, гуляя по саду. Руки приговоренного были заведены за спину и крепко стянуты. Слуги принесли ведра с водой и сумки, которые обычно служат для переноски риса, но теперь они были наполнены галькой. Сумки плотным кольцом уложили вокруг обреченного на смерть так, чтобы он не мог пошевелиться. Вскоре пришел и сам хозяин поместья, желая убедиться, что все его указания выполняются надлежащим образом. Он не сделал никаких замечаний: вероятно, увиденное удовлетворило его. Внезапно приговоренный закричал:
— Досточтимый господин! Преступление, за которое я осужден, совершено неумышленно! Я сделал ужасную ошибку… Во всем виновата моя великая глупость и только!.. Я — дурак, дурак от рождения!.. Но причиной тому моя карма — я вечно во всем ошибаюсь!.. Но казнить человека только потому, что у него не хватает мозгов, неправильно и несправедливо! И за это вам обязательно придется заплатить. Я вижу, что моя казнь неизбежна, но столь же неизбежно мое отмщение — ваша жестокость обязательно вызовет месть… Ведь зло, как известно, всегда порождает зло…
Негодование, гнев, досада… Если осужденный в момент казни испытывает одну из этих эмоций, то его призрак обязательно вернется, чтобы отомстить убийце и его сообщникам. Самурай знал об этом. Он ответил очень мягко, почти нежно:
— Вы можете пугать нас сколько угодно, мы не станем мешать вам — пугайте, — но только после смерти. Однако, должен вам заметить, трудно поверить, что вы знаете, о чем говорите. Может быть, вы попытаетесь подать нам некий знак — естественно, после того, как вам отрубят голову — знак того, что вы действительно сильно негодуете?
— Конечно, я это сделаю, — ответил человек.
— Замечательно, — произнес самурай, вытягивая свой длинный меч из ножен. — Теперь я собираюсь отсечь вам голову. Прямо перед вами, как видите, лежит камень — небольшая каменная плита из тех, по которым мы ступаем, гуляя по саду. После того, как я отрублю вашу голову, попытайтесь сдвинуть камень в сторону. Вы уже будете мертвы, следовательно, ваш разгневанный призрак поможет сделать это. Если вам это удастся, многих из нас вы сможете по-настоящему напугать. Ну, вы попытаетесь сдвинуть камень?
— Я сделаю это! — в гневе вскричал приговоренный. — Я сдвину камень! Я сдвину ка…
Это было последнее, что он успел сказать. Лезвие меча вспыхнуло, описав полукруг, раздался глухой, с едва различимым хрустом звук: тело, с руками, связанными за спиной, безвольно склонилось на тугие мешки, две мощные, густые, кровяные струи хлынули из отрубленной шеи, а голова катилась по гальке. Она тяжело покатилась в сторону каменной плиты, а потом, упершись в нее, вдруг вцепилась зубами в ее край и дернула в сторону. Камень сдвинулся…
Никто не проронил ни слова, но слуги в ужасе смотрели на своего хозяина. Тот, казалось, выглядел совершенно беззаботным. Он только протянул окровавленный меч ближайшему от себя слуге. Тот принялся поливать лезвие водой из деревянного черпака, затем вытер клинок листами мягкой бумаги… Данным ритуалом церемониальная часть инцидента была исчерпана.
На протяжении многих месяцев после события слуги и домочадцы пребывали в постоянном страхе и ожидании появления мстительного привидения. Никто из них даже и не сомневался, что обещанная месть случится. Постоянный ужас, в котором они пребывали, заставлял их видеть и слышать то, чего на самом деле не было. Они пугались дыхания ветра в бамбуковых зарослях, колеблющихся теней в саду. Наконец, переговорив между собой, они решили подать прошение хозяину, чтобы тот заказал в буддийском храме торжественную службу за упокой казненного, чтобы душа его отказалась от мести.
— В этом нет необходимости, — сказал самурай, когда старший из его слуг высказал общее желание прислуги. — Я понимаю, что данное умирающим обещание отомстить после смерти может стать причиной вашего страха. Но у вас нет необходимости бояться чего-либо.
Старый слуга посмотрел на хозяина в благоговейном ужасе, но таки нашел в себе силы спросить его о причине такой уверенности.
— О, причина довольно проста, — ответил самурай. — Как известно, только самое последнее намерение умирающего действительно несет в себе опасность. И когда я бросил ему вызов, потребовав явить мне знак, я отвратил его от желания отомстить. Он умер, охваченный одним желанием — сдвинуть камень и ничего больше. Все остальное он неизбежно должен был забыть… Так что у вас вовсе нет необходимости и дальше беспокоиться по этому поводу.
И действительно, никого больше мертвец не беспокоил. И вообще ничего не случилось.
Комментарии (0)
