Анализ пьесы "Лес" А.Н. островского для тех, кто сдает ЕГЭ по русскому языку и литературе.
1. Образ мира в комедии.
2. Особенности композиции.
3. Проблематика комедии.
4. Система персонажей.
5. Тема театра и жизни.
Многие исследователи, говоря о мире, изображенном в пьесе, подчеркивают реалистическую точность отражения жизни пореформенной России, бытовую достоверность изображения места и времени типическую характерность и жизненную естественность персонажей. Говорят о необычайной социальной емкости комедии, позволяющей представить в миниатюре все русское общество. Это совершенно справедливо, но недостаточно. Островский с убедительностью бытовых картин соединяет сатирическую условность. Даже название усадьбы Гурмыжской Пеньки – тип сатирического названия, который мы встречаем у Некрасова или Салтыкова-Щедрина.
Усложнение образа мира связано и с теми значениями, которые несет название комедии. Лес оказался и необходимой декорацией действия – на скрещении двух лесных дорог встречаются пешие путешественники, провинциальные актеры Счастливцев и Несчастливцев; и источником развития действия – деньги от продажи леса должны пойти в приданое Аксюше, и разговор об этом ведется уже в первом явлении первого акта; продажа леса – знак упадка помещичьего хозяйства, об обычности этого явления будут говорить и слуга Карп, и помещик Бодаев; но лес – это и символ. Символ глухой провинциальной жизни и одновременно символ душевной непросветленности, грубых, «лесных» чувств и поступков обитателей усадьбы. Эта символика ясно проявляется в последнем монологе Несчастливцева: «Зачем мы зашли, как мы попали в этот лес, в этот сыр-дремучий бор? Зачем мы... спугнули сов и филинов? ... Тут все в порядке, как в лесу быть следует. Старухи выходят замуж за гимназистов, молодые девушки топятся от горького житья у своих родных: лес, братец».
Еще одну особенность открывает нам декорация второго действия, где на развилке дорог указатель направляет путешественников в две стороны – усадьбу Пеньки и в город Калинов. Калинов не служит местом действия – зачем он появляется в пьесе? Островский создает собственную топографию, заставляя читателя-зрителя вспомнить о Калинове «Грозы» и «Горячего сердца», написанного всего за два года до «Леса». Индивидуальный мир художника, объединенный образом места, позволяет сопоставить и сблизить героев разных пьес и их тематические линии, прежде всего тему «горячего сердца» и тему жестокого, «дремучего» деспотизма.
На этот сложный, из многих составляющих созданный образ мира накладывается еще одна модель, с нашей точки зрения, важнейшая: мир – театр. Модель эта, активно действующая в мировой культуре, важна и для Островского, создающего контрастные отношения двух видов театральности, присутствующих в жизни: яркой и открытой эмоциональности, эффективности речи и действий персонажей (заражающая сила этой театральности особенно видна в эпизоде Несчастливцева и Восмибратова, вынужденного подчиниться логике «благородного стиля», в реакции Бодаева на речь Несчастливцева: «Браво, браво! То-то я слушаю, кто так хорошо говорит, благородно. Это такая редкость у нас»), – и театральности как лжи и притворства – того, что в комедии зовется «лицедейством» и «комедиантством».
Эта выразительность может быть, с одной стороны, театральной яркостью стиля актерской игры (неважно, мелодраматический ли это пафос Несчастливцева, или комедийная буффонада Аркашки), с другой – это открытая эмоциональность любовных переживаний Аксюши и Петра. И если в пьесе чрезвычайно значима ситуация столкновения жизни и искусства, то здесь мы встречаемся с обратным: искусство и жизнь обнаруживают единство своей природы. Влюбленная девушка и трагик-орала оказываются связанными не формальным родством, братом и сестрой (а это единственная форма их обращения друг к другу) их делает духовное родство.
Театральность, понятая как выразительность, объединяющая и игровое поведение актеров, и предельную искренность открыто выраженного чувства, противопоставлена комедиантству, в основе которого лежит корыстная ложь. Игра для актеров, создающих этот вид театрального действа, всегда имеет ясно осознанную практическую цель (деньги, репутация, сластолюбие) и всегда связана с обманом («из роли вышла», «играешь, играешь роль, ну, и заиграешься»). Характерно, что Гурмыжская и Буланов, действуя в узких рамках выбранных ими ролей, оказываются неспособными понять логику поведения бескорыстных, а потому непредсказуемых для них Несчастливцева и Аксюши, которым это дает не только нравственное превосходство над противниками (гордая независимость Аксюши в разговоре с Гурмыжской), но и свободу тактического маневра (с помощью бутафорского пистолета Несчастливцев восстанавливает справедливость).
Композиция драматического произведения определяется в первую очередь устройством сюжета. Сюжет «Леса» лишен единства, характерного для «Грозы». Современники отмечали это и считали недостатком пьесы (водевилист П.Каратыгин назвал ее «обновкой, сшитою из пестрых лоскутков...»). В комедии действительно присутствуют три достаточно самостоятельные сюжетные линии: провинциальных актеров Несчастливцева и Счастливцева, Аксюши и Петра, Гурмыжской и Буланова. Сюжет и конфликт в драматическом произведении всегда связаны с определенной целью, стоящей перед героями, с борьбой за нее, с достижением ее или неудачей. И в «Лесе» эти цели отчетливы: странствующие актеры ищут драматическую актрису для своей труппы, влюбленные Аксюша и Петр стремятся к браку, старуха Гурмыжская хочет стать обладательницей мальчика-мужа.
Сюжетные линии связаны между собой прежде всего бытовыми мотивировками: родством (Несчастливцев–племянник Гурмыжской, Аксюша – бедная родственница и воспитанница богатой помещицы, Буланова прочат в мужья Аксюше), деловыми отношениями (Петр оказывается в Пеньках потому, что отец его, купец Восмибратов, покупает у Гурмыжской лес). Герои связаны денежной зависимостью: Гурмыжская в долгу перед племянником, поэтому приход Несчастливцева пугает ее; за Аксюшей, невестой Буланова, в приданое должны пойти деньги, полученные за проданный лес, и когда Гурмыжская решает забрать гимназиста себе, она отказывает девушке в приданом; но деньги необходимы Аксюше, чтобы выйти замуж за Петра – Восмибратов не согласен взять за сына бесприданницу.
Страшная зависимость человеческого счастья и даже жизни от денег могла быть материалом для драматического развертывания сюжета, как это не раз было у Островского. Но в «Лесе», основанном на мотиве обмана и игры, и деньги станут предметом игрового отношения: тысяча рублей, на которую Восмибратов обманул Гурмыжскую, совершит путешествие от него к Несчастливцеву, потом к Гурмыжской и вновь к Несчастливцеву, который передаст их Аксюше, отдавшей их как приданое Восмибратову. Действие совершит свой круг, вернувшись в ту же точку. Тем же окончатся усилия нищих актеров хоть чем-то поживиться у богатой тетки: как нищими и пешими пришли в усадьбу, так безденежными и бескаретными они ее оставят.
Кроме этих внешних связей сюжетных линий, существуют и более глубокие и важные, определяемые одной из важнейших тем пьесы – столкновением театра и действительности. На сценической площадке усадьбы Пеньки каждый из героев разыгрывает свой спектакль. О характере этих спектаклей мы скажем чуть ниже.
В создании персонажей проявляется тот же принцип противоречивого соединения, который мы наблюдали и в картине мира, и в сюжетном строении комедии. С одной стороны, персонаж наделен большой социальной определенностью и жизненной правдивостью. Существует множество актерских рассказов о том, кто послужил прототипами Счастливцева и Несчастливцева и как велико сходство художественных образов с реальными людьми. С другой – в «Лесе» очень велика роль условного. Условность задается разными способами. Прежде всего это привычное для Островского наделение героя «говорящим» именем. Герой может сам объяснять значение имени, как Несчастливцев: «Подлости не люблю, вот мое несчастье». (Здесь особый случай–псевдоним, т.е. осознанно выбранное имя). Более замаскировано самораскрытие имени Улита: «Ползаешь, ползаешь перед барыней-то, хуже, кажется, всякой твари последней, ну, и выползаешь себе льготу маленькую». Важная сторона устройства системы персонажей в «Лесе» – парность. Мы имеем в виду не парность героев, составляющих каждую сюжетную линию (Гурмыжская–Буланов, Аксюша–Петр), а внесюжетное удвоение персонажей: Карп–Улита, Бодаев – Милонов. Эти герои заставляют нас вспомнить о приеме удвоения в мировой и русской драматургии (Розенкранц–Гильденстерн, Бобчинский – Добчинский, г.н. – г.д.); но есть и различие. Если пары Шекспира, Гоголя, Грибоедова–чистое удвоение, практически полное отсутствие индивидуализирующих различий («Э!» – сказали мы с Петром Ивановичем»), то у Островского пары составляют герои, характерологически противоположные. Мысль наша движется от разделения к соединению. Разумный резонер Карп и льстивая обманщица Улита равно служат Гурмыжской и заботятся об удовлетворении прихотей хозяйки; восторженно сюсюкающий Милонов и грубый скептик Бодаев равно поддерживают Гурмыжскую в любой ее роли, утверждая тем самым ее лживое комедиантство как закон жизни. Противоположность/близость–свойство, необходимое для понимания основной пары комедии – Несчастливцева и Счастливцева. Актеры противоположны, это противоположность верха и низа, идеала и реальности, театральной и жизненной ситуации трагика и комика: «Комики визитов не делают, потому что они шуты, а трагики – люди, братец», – говорит Несчастливцев Аркашке. Но развитие действия ведет к изменению ориентиров: Несчастливцев осознает свою несовместимость с «порядочными людьми» и социальное и духовное родство с неказистым комиком. Его «мы» последнего монолога не только обобщенное «мы, артисты», но и конкретное «мыс Аркашкой»; снисходительно-презрительное «братец» сменяется финальным: «Руку, товарищ!».
«Лес» в основе своей сатирическая комедия, но жанр его осложнен тем, что, благодаря сквозному мотиву игры, место действия становится как бы сценической площадкой, на которой одновременно разыгрывается несколько пьес, причем пьес разных жанров.
Линия Несчастливцева и Счастливцева связана с жанром водевиля. Основной прием водевиля – недоразумение, подмена, – и приход актеров в усадьбу Гурмыжской под чужими именами и в чужой социальной роли дает завязку водевильного действия. Острота ситуации, создаваемой Островским на внешнем уровне комедии, состоит в том, что настоящее, родовое имя Несчастливцева становится его маской, а театральный псевдоним-личина – истинным лицом. В мире водевиля происходит трансформация имен и сущностей: так Карп в устах Аркашки будет последовательно менять свое имя на Окунь, Сазан, Осетр, а Гурмыжская из сластолюбивой и жадной ханжи превратится в образец добродетели, кротости и смирения.
Комедия, которую играет Гурмыжская, – фарс. Соединение в любовную пару старухи и мальчишки, грубость и быстрота превращения забывшей о радостях жизни благочестивой вдовы в жаждущую любовных радостей невесту (Бодаев и Милонов, приехавшие для подписания завещания, становятся свидетелями заключения брачного контракта), любовь, представленная в низших, физиологических формах влечения, – все это черты фарса.
И, наконец, жанр, в котором не играет, а живет Аксюша, –жанр высокой романтической драмы, рамки которого – жизнь и смерть, «полная гибель всерьез». Жанр этот создает высокий положительный полюс жизненного содержания, и в него войдет сбросивший бутафорскую одежду Несчастливцев. Финал пьесы – обличение актером фарсового перевернутого мира и уход из него – заставляет вспомнить об единственном высоком герое русской классической комедии – Чацком, роль которого наследует Несчастливцев.
1. Образ мира в комедии.
2. Особенности композиции.
3. Проблематика комедии.
4. Система персонажей.
5. Тема театра и жизни.
Многие исследователи, говоря о мире, изображенном в пьесе, подчеркивают реалистическую точность отражения жизни пореформенной России, бытовую достоверность изображения места и времени типическую характерность и жизненную естественность персонажей. Говорят о необычайной социальной емкости комедии, позволяющей представить в миниатюре все русское общество. Это совершенно справедливо, но недостаточно. Островский с убедительностью бытовых картин соединяет сатирическую условность. Даже название усадьбы Гурмыжской Пеньки – тип сатирического названия, который мы встречаем у Некрасова или Салтыкова-Щедрина.
Усложнение образа мира связано и с теми значениями, которые несет название комедии. Лес оказался и необходимой декорацией действия – на скрещении двух лесных дорог встречаются пешие путешественники, провинциальные актеры Счастливцев и Несчастливцев; и источником развития действия – деньги от продажи леса должны пойти в приданое Аксюше, и разговор об этом ведется уже в первом явлении первого акта; продажа леса – знак упадка помещичьего хозяйства, об обычности этого явления будут говорить и слуга Карп, и помещик Бодаев; но лес – это и символ. Символ глухой провинциальной жизни и одновременно символ душевной непросветленности, грубых, «лесных» чувств и поступков обитателей усадьбы. Эта символика ясно проявляется в последнем монологе Несчастливцева: «Зачем мы зашли, как мы попали в этот лес, в этот сыр-дремучий бор? Зачем мы... спугнули сов и филинов? ... Тут все в порядке, как в лесу быть следует. Старухи выходят замуж за гимназистов, молодые девушки топятся от горького житья у своих родных: лес, братец».
Способ создания конструкции, одновременно воплощающей и внешний, социальный образ мира, и внутренний, душевный, идет от Гоголя. «Сборный город всей темной стороны», – определяет он созданный в «Ревизоре» город и одновременно в «Развязке «Ревизора» интерпретирует его как душевный город человека, где чиновники олицетворяют суетные страсти, а Хлестаков – «ветреную светскую совесть». Но если Гоголь предлагает две возможные интерпретации – социальную и морально-религиозную, – то Островский требует обязательного соединения внутреннего и внешнего.
Еще одну особенность открывает нам декорация второго действия, где на развилке дорог указатель направляет путешественников в две стороны – усадьбу Пеньки и в город Калинов. Калинов не служит местом действия – зачем он появляется в пьесе? Островский создает собственную топографию, заставляя читателя-зрителя вспомнить о Калинове «Грозы» и «Горячего сердца», написанного всего за два года до «Леса». Индивидуальный мир художника, объединенный образом места, позволяет сопоставить и сблизить героев разных пьес и их тематические линии, прежде всего тему «горячего сердца» и тему жестокого, «дремучего» деспотизма.
На этот сложный, из многих составляющих созданный образ мира накладывается еще одна модель, с нашей точки зрения, важнейшая: мир – театр. Модель эта, активно действующая в мировой культуре, важна и для Островского, создающего контрастные отношения двух видов театральности, присутствующих в жизни: яркой и открытой эмоциональности, эффективности речи и действий персонажей (заражающая сила этой театральности особенно видна в эпизоде Несчастливцева и Восмибратова, вынужденного подчиниться логике «благородного стиля», в реакции Бодаева на речь Несчастливцева: «Браво, браво! То-то я слушаю, кто так хорошо говорит, благородно. Это такая редкость у нас»), – и театральности как лжи и притворства – того, что в комедии зовется «лицедейством» и «комедиантством».
Эта выразительность может быть, с одной стороны, театральной яркостью стиля актерской игры (неважно, мелодраматический ли это пафос Несчастливцева, или комедийная буффонада Аркашки), с другой – это открытая эмоциональность любовных переживаний Аксюши и Петра. И если в пьесе чрезвычайно значима ситуация столкновения жизни и искусства, то здесь мы встречаемся с обратным: искусство и жизнь обнаруживают единство своей природы. Влюбленная девушка и трагик-орала оказываются связанными не формальным родством, братом и сестрой (а это единственная форма их обращения друг к другу) их делает духовное родство.
Театральность, понятая как выразительность, объединяющая и игровое поведение актеров, и предельную искренность открыто выраженного чувства, противопоставлена комедиантству, в основе которого лежит корыстная ложь. Игра для актеров, создающих этот вид театрального действа, всегда имеет ясно осознанную практическую цель (деньги, репутация, сластолюбие) и всегда связана с обманом («из роли вышла», «играешь, играешь роль, ну, и заиграешься»). Характерно, что Гурмыжская и Буланов, действуя в узких рамках выбранных ими ролей, оказываются неспособными понять логику поведения бескорыстных, а потому непредсказуемых для них Несчастливцева и Аксюши, которым это дает не только нравственное превосходство над противниками (гордая независимость Аксюши в разговоре с Гурмыжской), но и свободу тактического маневра (с помощью бутафорского пистолета Несчастливцев восстанавливает справедливость).
Композиция драматического произведения определяется в первую очередь устройством сюжета. Сюжет «Леса» лишен единства, характерного для «Грозы». Современники отмечали это и считали недостатком пьесы (водевилист П.Каратыгин назвал ее «обновкой, сшитою из пестрых лоскутков...»). В комедии действительно присутствуют три достаточно самостоятельные сюжетные линии: провинциальных актеров Несчастливцева и Счастливцева, Аксюши и Петра, Гурмыжской и Буланова. Сюжет и конфликт в драматическом произведении всегда связаны с определенной целью, стоящей перед героями, с борьбой за нее, с достижением ее или неудачей. И в «Лесе» эти цели отчетливы: странствующие актеры ищут драматическую актрису для своей труппы, влюбленные Аксюша и Петр стремятся к браку, старуха Гурмыжская хочет стать обладательницей мальчика-мужа.
Сюжетные линии связаны между собой прежде всего бытовыми мотивировками: родством (Несчастливцев–племянник Гурмыжской, Аксюша – бедная родственница и воспитанница богатой помещицы, Буланова прочат в мужья Аксюше), деловыми отношениями (Петр оказывается в Пеньках потому, что отец его, купец Восмибратов, покупает у Гурмыжской лес). Герои связаны денежной зависимостью: Гурмыжская в долгу перед племянником, поэтому приход Несчастливцева пугает ее; за Аксюшей, невестой Буланова, в приданое должны пойти деньги, полученные за проданный лес, и когда Гурмыжская решает забрать гимназиста себе, она отказывает девушке в приданом; но деньги необходимы Аксюше, чтобы выйти замуж за Петра – Восмибратов не согласен взять за сына бесприданницу.
Страшная зависимость человеческого счастья и даже жизни от денег могла быть материалом для драматического развертывания сюжета, как это не раз было у Островского. Но в «Лесе», основанном на мотиве обмана и игры, и деньги станут предметом игрового отношения: тысяча рублей, на которую Восмибратов обманул Гурмыжскую, совершит путешествие от него к Несчастливцеву, потом к Гурмыжской и вновь к Несчастливцеву, который передаст их Аксюше, отдавшей их как приданое Восмибратову. Действие совершит свой круг, вернувшись в ту же точку. Тем же окончатся усилия нищих актеров хоть чем-то поживиться у богатой тетки: как нищими и пешими пришли в усадьбу, так безденежными и бескаретными они ее оставят.
Кроме этих внешних связей сюжетных линий, существуют и более глубокие и важные, определяемые одной из важнейших тем пьесы – столкновением театра и действительности. На сценической площадке усадьбы Пеньки каждый из героев разыгрывает свой спектакль. О характере этих спектаклей мы скажем чуть ниже.
В создании персонажей проявляется тот же принцип противоречивого соединения, который мы наблюдали и в картине мира, и в сюжетном строении комедии. С одной стороны, персонаж наделен большой социальной определенностью и жизненной правдивостью. Существует множество актерских рассказов о том, кто послужил прототипами Счастливцева и Несчастливцева и как велико сходство художественных образов с реальными людьми. С другой – в «Лесе» очень велика роль условного. Условность задается разными способами. Прежде всего это привычное для Островского наделение героя «говорящим» именем. Герой может сам объяснять значение имени, как Несчастливцев: «Подлости не люблю, вот мое несчастье». (Здесь особый случай–псевдоним, т.е. осознанно выбранное имя). Более замаскировано самораскрытие имени Улита: «Ползаешь, ползаешь перед барыней-то, хуже, кажется, всякой твари последней, ну, и выползаешь себе льготу маленькую». Важная сторона устройства системы персонажей в «Лесе» – парность. Мы имеем в виду не парность героев, составляющих каждую сюжетную линию (Гурмыжская–Буланов, Аксюша–Петр), а внесюжетное удвоение персонажей: Карп–Улита, Бодаев – Милонов. Эти герои заставляют нас вспомнить о приеме удвоения в мировой и русской драматургии (Розенкранц–Гильденстерн, Бобчинский – Добчинский, г.н. – г.д.); но есть и различие. Если пары Шекспира, Гоголя, Грибоедова–чистое удвоение, практически полное отсутствие индивидуализирующих различий («Э!» – сказали мы с Петром Ивановичем»), то у Островского пары составляют герои, характерологически противоположные. Мысль наша движется от разделения к соединению. Разумный резонер Карп и льстивая обманщица Улита равно служат Гурмыжской и заботятся об удовлетворении прихотей хозяйки; восторженно сюсюкающий Милонов и грубый скептик Бодаев равно поддерживают Гурмыжскую в любой ее роли, утверждая тем самым ее лживое комедиантство как закон жизни. Противоположность/близость–свойство, необходимое для понимания основной пары комедии – Несчастливцева и Счастливцева. Актеры противоположны, это противоположность верха и низа, идеала и реальности, театральной и жизненной ситуации трагика и комика: «Комики визитов не делают, потому что они шуты, а трагики – люди, братец», – говорит Несчастливцев Аркашке. Но развитие действия ведет к изменению ориентиров: Несчастливцев осознает свою несовместимость с «порядочными людьми» и социальное и духовное родство с неказистым комиком. Его «мы» последнего монолога не только обобщенное «мы, артисты», но и конкретное «мыс Аркашкой»; снисходительно-презрительное «братец» сменяется финальным: «Руку, товарищ!».
«Лес» в основе своей сатирическая комедия, но жанр его осложнен тем, что, благодаря сквозному мотиву игры, место действия становится как бы сценической площадкой, на которой одновременно разыгрывается несколько пьес, причем пьес разных жанров.
Линия Несчастливцева и Счастливцева связана с жанром водевиля. Основной прием водевиля – недоразумение, подмена, – и приход актеров в усадьбу Гурмыжской под чужими именами и в чужой социальной роли дает завязку водевильного действия. Острота ситуации, создаваемой Островским на внешнем уровне комедии, состоит в том, что настоящее, родовое имя Несчастливцева становится его маской, а театральный псевдоним-личина – истинным лицом. В мире водевиля происходит трансформация имен и сущностей: так Карп в устах Аркашки будет последовательно менять свое имя на Окунь, Сазан, Осетр, а Гурмыжская из сластолюбивой и жадной ханжи превратится в образец добродетели, кротости и смирения.
Комедия, которую играет Гурмыжская, – фарс. Соединение в любовную пару старухи и мальчишки, грубость и быстрота превращения забывшей о радостях жизни благочестивой вдовы в жаждущую любовных радостей невесту (Бодаев и Милонов, приехавшие для подписания завещания, становятся свидетелями заключения брачного контракта), любовь, представленная в низших, физиологических формах влечения, – все это черты фарса.
И, наконец, жанр, в котором не играет, а живет Аксюша, –жанр высокой романтической драмы, рамки которого – жизнь и смерть, «полная гибель всерьез». Жанр этот создает высокий положительный полюс жизненного содержания, и в него войдет сбросивший бутафорскую одежду Несчастливцев. Финал пьесы – обличение актером фарсового перевернутого мира и уход из него – заставляет вспомнить об единственном высоком герое русской классической комедии – Чацком, роль которого наследует Несчастливцев.
Комментарии (0)
