(1)Когда человек жизнью удовлетворён, он мечтает вяло и неинтересно. (2)Ему мечта не очень-то нужна, так, чуть-чуть, для приятности.
(3)Необыкновенных мечтателей порождают необыкновенные обстоятельства. (4)Те жизненные бури, которые вдруг отмечают всё наносное, чтобы человек с жуткой ясностью увидел главное, во имя чего стоит жить. (5)И не только увидел, но и ощутил на своей шкуре, чего стоят эти главные в жизни вещи.
(6)Скажу о самом себе: мальчишка не был бы мальчишкой, если бы в его крохотном мирке не жили мечты индивидуальные, связанные с его личностью.
(7)Больше всего я любил мечтать по дороге к брату. (8)Он заканчивал курсы военных радистов и через два месяца должен был отправиться на фронт. (9)До его части было километров двенадцать пешком, попутные машины были военные, брали редко. (10)Я шёл по обочине очень разбитого и пыльного шоссе вдоль скудного колхозного поля сорок третьего года и старался дышать по системе наполеоновских солдат: шесть шагов – вдох, шесть шагов – выдох. (11)Задумывался, сбивался, снова считал, опять задумывался и, плюнув на систему, шёл просто так.
(12)Честно признаюсь, мечты мои были на редкость однообразны, как две капли воды похожие на мечты моих сверстников.
(13)Я мечтал стать героем. (14)Ну, не обязательно так уж сразу Героем Советского Союза, – но всё-таки героем. (15)В самом обидном крайнем случае я, как Тёркин, был согласен на медаль. (16)Но нужен был орден, ещё лучше два.
(17)И меня ещё обязательно должны были ранить, не тяжело – в руку или ногу. (18)Под сочувственными взглядами прохожих, прихрамывая, идёт по улице с палочкой юный фронтовик. (19)Вдруг притормаживает – хотя до остановки далеко – трамвай, и из него выскакивает молоденькая вагоновожатая. (20) «Садись, в ногах правды нет», – краснея, говорит она и помогает фронтовику подняться в вагон. (21)Мне уступают место, я сажусь, а мальчишки сморят на мои ордена…
(22)Или ещё. (23)В рукопашной смешались роты, и я короткой очередью укладываю немца, который взмахнул кинжалом над спиной нашего матроса. (24)Немец: «Майн готт!» – и на землю. (25) «Спасибо, братишка!» – говорит матрос и бросается ко мне в объятья. (26) «Мишка!» (27)Мы целуемся, утираем, не стыдясь, слёзы и всю ночь рассказываем свои истории. (28)Я рассказываю, как бомбой перевернуло эшелон, в котором эвакуировались Гришка и Лёнька, и мы снимаем бескозырки (ведь мы оба в морской пехоте). (29)А потом я возвращаюсь домой – неожиданно, конечно, в этом самая изюминка. (30)Открываю своим ключом дверь, и …
(31)Это была главная мечта. (32)Она как-то заслоняла собой все остальные. (33)Я сейчас попробую объяснить почему.
(34)Как-то ночью я проснулся от маминого кашля. (35)Тускло горела засиженная мухами голая лампочка. (36)Мама собиралась на завод, кашляла и прикрывала рот рукой. (37)Под глазами у неё чернели непроходящие круги. (38)Мимо нас по коридору кто-то шёл: были слышны тяжёлые шаги подкованных сапог. (39)Мама присела и долго провожала невидимые шаги глазами. (40)Заметив, что я за ней наблюдаю, она сказала хрипло, срывающимся голосом:
– (41)Я подумала – а вдруг это папа? (42)Вошёл бы и засмеялся: «Эх, вы, сони, проспали – Гитлера победили, война окончилась!»
(43)Никогда не слышал ничего прекраснее этой мечты.
(По В. М. Санину)
*Владимир Маркович Санин (1928 – 1989) – советский писатель-гуманист, полярник, путешественник.
