(1)Сейчас, когда подумать стало труднее, чем оповестить о своих думах весь мир, в нашей жизни стали укореняться какие-то ошеломляющие нелепости, плоды новорусской образованщины. (2)Особенно здесь не повезло почему-то Суворову. (3)Нет-нет да и услышишь из уст телеобозревателя: мол, как говорил Суворов: тяжело в учении – легко в бою!
(4)Но ведь Суворов – великий человек, он в принципе не мог сказать такой глупости! (5)Уж кто-кто, а он-то понимал: в бою, где убивают твоих соратников, где на тебя с оружием в руках идёт твой смертельный враг, не может быть легко! (6)Суворов же говорил нечто иное, а именно: тяжело в учении – легко в походе! (7)В походе, а не в бою! (8)Ибо нет ничего страшнее и тяжелее боя!
(9)Ещё более нелепо широко ныне распространившееся толкование суворовских слов, будто война не кончена, пока не похоронен последний солдат. (10)Поняв слово «похоронен» в буквальном смысле, добровольные могильщики, присвоив себе ничем не оправданную миссию завершителей Великой Отечественной войны, убеждают нас с телевизионных экранов: похоронены не все солдаты; война не окончена; героические подвиги русского воинства могут быть признаны лишь в тот момент, когда они, похоронщики, закопают в землю останки последнего русского солдата! (11)Да задумайтесь, что вы говорите! (12)Десятки тысяч солдат исчезли без следа, от них не осталось ни клочка плоти, они действительно пропали без вести. (13)Их невозможно похоронить! (14)И что же? (15)Не считать законченной ни одну войну в истории? (16)Да не проще ли предположить: вы не поняли, что сказал Суворов! (17)Он сказал: война, боевые действия не окончены, пока не похоронен, то есть пока не убит, пока жив, пока держит в руках оружие и пока ведёт бой последний солдат! (18)Это ведь и есть воинский долг: драться до последнего бойца. (19)И пока этот последний солдат не убит, образно говоря, не похоронен, война не закончена!
(20)Девятнадцатилетний Андрей Кротких, краснофлотец и комсомолец, служивший на борту миноносца, ненавидел грязную посуду как некий символ незадавшейся жизни. (21)В самом деле, его товарищи по призыву готовились воевать по-настоящему. (22)Ему же выпала на долю странная боевая часть: мыть посуду — чем тут было гордиться? (23)Прав да, по тревоге Андрей Кротких был подносчиком снарядов. (24)Но вся его боевая работа была ничтожна: он вынимал из ящика снаряды и укладывал их на подстеленный возле орудия мат. (25)В обойму их вставлял уже другой краснофлотец, и оставалось только с завистью смотреть на него и сокрушаться, что со своей армией грязной посуды вряд ли Андрей станет героем войны. (26)Однако юный комсомолец даже не предполагал, как сильно он ошибался, ведь подвигу в жизни всегда найдётся место.
(27)Светало. (28)Миноносец подходил к месту высадки десанта; ящик с минами был поставлен на корме, готовый к погрузке на шлюпку. (29)Но вдруг корабль резко повернул, заверещал свисток командира: налетели самолёты — надо было отбиваться. (30)Орудия залаяли отрывисто и чётко, но тут Трофимов, подносивший снаряды, упал, и орудие замолчало. (31)Тогда Кротких подскочил к нему и, быстро нагибаясь к снарядам, накормил голодную обойму. (32)Вскоре рядом с бортом встал огромный, очень высокий столб воды и дыма. (33)Андрей заметил лишь хвост самолёта с чёрным крестом и понял, что они всё-таки сбили фашиста. (34)Правда, молодой боец не успел ни обрадоваться, ни удивиться этому, потому что сзади него закричали:
— (35)Мины!
(36)Он обернулся. (37)Ящик с минами, стоящий на корме, горел. (38)Мины в нём вот-вот должны были начать рваться. (39)Кротких вдруг подумал, что, если это произойдёт, вслед за минами начнут рваться в пожаре снаряды, погреба и весь корабль. (40)С этой мыслью парень шагнул было к ящику. (41)Но тут, когда в стороне что-то грохнуло, ему показалось, что уже грянула взрывом пылающая в ящике смерть. (42)Это было так страшно, что он ринулся с кормы вслед за остальными. (43)Однако парень оказался позади всех, и отчаяние охватило его: если он споткнётся, ему никто не поможет. (44)Подлое, паническое малодушие и страх подогнули его колени. (45)И вдруг впереди, у носового мостика, он увидел комиссара корабля Филатова.
(46)Филатов, расталкивая встречных, бежал на корму, и Кротких догадался, что тот задумал. (47)Догадка эта поразила его. (48)И тут же в голове вспыхнула мысль: комиссар не должен погибнуть, он должен остаться в команде, иначе как же корабль без него! (49)Забыв о страхе, в два прыжка парнишка очутился у ящика и ухватился за дно. (50)Ящик был слишком тяжёл для одного человека. (51)Тогда он присел на корточки и схватил одну горячую мину. (52)Ладонь зашипела, острая боль на миг захолонула сердце, но Андрей всё же отправил мину за борт. (53)И тотчас схватил другую.
(54)Выпрямляясь с очередной миной в руках, он увидел комиссара: тот был уже совсем близко к своей возможной гибели. (55)Тогда Кротких, надсаживаясь, поднял на поручни опустошённый уже наполовину ящик. (37)Пламя лизнуло его лицо. (56)Бушлат загорелся. (57)Он отвернул лицо и сильным, резким толчком сбросил за борт ящик.
(58)Тут кто-то крепко и сильно схватил его за плечи. (59)Это был комиссар.
— (60)Ничего, товарищ комиссар, уже тухнет, — сказал он, думая, что комиссар тушит на нём бушлат, уже и без того почти прекративший гореть. (61)Но, взглянув в глаза комиссара, он понял: это было благодарное объятие за тот поступок, который только что совершил он, Андрей Кротких, обычный посудомойщик.
(по Л. С. Соболеву*)
* Леонид Сергеевич Соболев (1898–1971) — советский писатель, журналист, Герой Социалистического Труда.
(4)Но ведь Суворов – великий человек, он в принципе не мог сказать такой глупости! (5)Уж кто-кто, а он-то понимал: в бою, где убивают твоих соратников, где на тебя с оружием в руках идёт твой смертельный враг, не может быть легко! (6)Суворов же говорил нечто иное, а именно: тяжело в учении – легко в походе! (7)В походе, а не в бою! (8)Ибо нет ничего страшнее и тяжелее боя!
(9)Ещё более нелепо широко ныне распространившееся толкование суворовских слов, будто война не кончена, пока не похоронен последний солдат. (10)Поняв слово «похоронен» в буквальном смысле, добровольные могильщики, присвоив себе ничем не оправданную миссию завершителей Великой Отечественной войны, убеждают нас с телевизионных экранов: похоронены не все солдаты; война не окончена; героические подвиги русского воинства могут быть признаны лишь в тот момент, когда они, похоронщики, закопают в землю останки последнего русского солдата! (11)Да задумайтесь, что вы говорите! (12)Десятки тысяч солдат исчезли без следа, от них не осталось ни клочка плоти, они действительно пропали без вести. (13)Их невозможно похоронить! (14)И что же? (15)Не считать законченной ни одну войну в истории? (16)Да не проще ли предположить: вы не поняли, что сказал Суворов! (17)Он сказал: война, боевые действия не окончены, пока не похоронен, то есть пока не убит, пока жив, пока держит в руках оружие и пока ведёт бой последний солдат! (18)Это ведь и есть воинский долг: драться до последнего бойца. (19)И пока этот последний солдат не убит, образно говоря, не похоронен, война не закончена!
(20)Девятнадцатилетний Андрей Кротких, краснофлотец и комсомолец, служивший на борту миноносца, ненавидел грязную посуду как некий символ незадавшейся жизни. (21)В самом деле, его товарищи по призыву готовились воевать по-настоящему. (22)Ему же выпала на долю странная боевая часть: мыть посуду — чем тут было гордиться? (23)Прав да, по тревоге Андрей Кротких был подносчиком снарядов. (24)Но вся его боевая работа была ничтожна: он вынимал из ящика снаряды и укладывал их на подстеленный возле орудия мат. (25)В обойму их вставлял уже другой краснофлотец, и оставалось только с завистью смотреть на него и сокрушаться, что со своей армией грязной посуды вряд ли Андрей станет героем войны. (26)Однако юный комсомолец даже не предполагал, как сильно он ошибался, ведь подвигу в жизни всегда найдётся место.
(27)Светало. (28)Миноносец подходил к месту высадки десанта; ящик с минами был поставлен на корме, готовый к погрузке на шлюпку. (29)Но вдруг корабль резко повернул, заверещал свисток командира: налетели самолёты — надо было отбиваться. (30)Орудия залаяли отрывисто и чётко, но тут Трофимов, подносивший снаряды, упал, и орудие замолчало. (31)Тогда Кротких подскочил к нему и, быстро нагибаясь к снарядам, накормил голодную обойму. (32)Вскоре рядом с бортом встал огромный, очень высокий столб воды и дыма. (33)Андрей заметил лишь хвост самолёта с чёрным крестом и понял, что они всё-таки сбили фашиста. (34)Правда, молодой боец не успел ни обрадоваться, ни удивиться этому, потому что сзади него закричали:
— (35)Мины!
(36)Он обернулся. (37)Ящик с минами, стоящий на корме, горел. (38)Мины в нём вот-вот должны были начать рваться. (39)Кротких вдруг подумал, что, если это произойдёт, вслед за минами начнут рваться в пожаре снаряды, погреба и весь корабль. (40)С этой мыслью парень шагнул было к ящику. (41)Но тут, когда в стороне что-то грохнуло, ему показалось, что уже грянула взрывом пылающая в ящике смерть. (42)Это было так страшно, что он ринулся с кормы вслед за остальными. (43)Однако парень оказался позади всех, и отчаяние охватило его: если он споткнётся, ему никто не поможет. (44)Подлое, паническое малодушие и страх подогнули его колени. (45)И вдруг впереди, у носового мостика, он увидел комиссара корабля Филатова.
(46)Филатов, расталкивая встречных, бежал на корму, и Кротких догадался, что тот задумал. (47)Догадка эта поразила его. (48)И тут же в голове вспыхнула мысль: комиссар не должен погибнуть, он должен остаться в команде, иначе как же корабль без него! (49)Забыв о страхе, в два прыжка парнишка очутился у ящика и ухватился за дно. (50)Ящик был слишком тяжёл для одного человека. (51)Тогда он присел на корточки и схватил одну горячую мину. (52)Ладонь зашипела, острая боль на миг захолонула сердце, но Андрей всё же отправил мину за борт. (53)И тотчас схватил другую.
(54)Выпрямляясь с очередной миной в руках, он увидел комиссара: тот был уже совсем близко к своей возможной гибели. (55)Тогда Кротких, надсаживаясь, поднял на поручни опустошённый уже наполовину ящик. (37)Пламя лизнуло его лицо. (56)Бушлат загорелся. (57)Он отвернул лицо и сильным, резким толчком сбросил за борт ящик.
(58)Тут кто-то крепко и сильно схватил его за плечи. (59)Это был комиссар.
— (60)Ничего, товарищ комиссар, уже тухнет, — сказал он, думая, что комиссар тушит на нём бушлат, уже и без того почти прекративший гореть. (61)Но, взглянув в глаза комиссара, он понял: это было благодарное объятие за тот поступок, который только что совершил он, Андрей Кротких, обычный посудомойщик.
(по Л. С. Соболеву*)
* Леонид Сергеевич Соболев (1898–1971) — советский писатель, журналист, Герой Социалистического Труда.
Комментарии (0)
